(no subject)

Я знаю ради чего я вышла сегодня гулять с Варварой в половине второго ночи.
Ради одинокого желтого окна на четвертом этаже из которого тихо играла виолончель. Я не знаю что это была за музыка, но она была исполнена такой нежной и огромной страсти, что я услышала как билось в такт с мелодией сердце неведомого музыканта.
И вдруг я увидела какую четкую тень я отбрасываю на стену под светом фонаря, и какой это красивый силуэт. Я вдруг увидела, что машины на стоянке похожи на дремлющих на отмели под полной Луной огромных морских животных. Я вдруг увидела, что асфальт покрыт трещинами, из которых пробивается зеленая трава. И листья каштанов над моей головой как большие нежные ладони, укрывающие меня от капель редкого дождя. И сиреневое небо Города в узком просвете между крышами домов и кронами деревьев все в хлопьях взбитых сливок облаков и между ними ярко сияет одинокая звезда. И музыка сливалась с шумом листьев и капелью и звонким цоканьем коготков Варвары по асфальту. Если бы я не видела так четко каждую веточку, каждый блик света на каждом листе дерева, я бы решила что я ослепла и весь мир для меня превратился в огромную шкатулку звуков. Этот мир заполнил меня собой до краев.
Потом виолончель затихла и вместе с ней затих Город. И мы с Варварой на цыпочках, боясь вспугнуть эту тишину, пошли домой. Потому что так было надо.